Третий путь

Автор: Федор Алексеев


Постепенно. Издалека. Шаг за шагом.

Эта атака начиналась именно так — как в некоторых отсталых странах и корпоративных анклавах все еще принято начинать письмо о том, что у вашего родственника была диагностирована очередная неизлечимая форма острого остеомиелита1. В точности, как в таком письме за извинениями в бессилии медицины и расплывчатыми формулировками скрывается фатальный диагноз, эта атака поначалу успешно пряталась за никак не связанными на первый взгляд событиями.

Сперва они успешно оттянули к границам нашего маленького государства несколько армейских соединений с их бронетехникой, самоходными рельсотронами, роботами и авиацией. Методы были донельзя избитыми — массовое вливание дезинформации в горячо пульсирующие вены коммуникационных каналов нашей разведки, громкие заявления безымянных источников в СМИ о готовящихся провокациях, снимки со взломанных спутников, запечатлевшие переброску к границам пяти элитных батальонов ВС татарского хана.

Второй шаг — диверсия на Красногорской ТЯЭС2, почти на три дня отрезавшая столицу от поступления гигантского количества электроэнергии. Четыре токамака3 из шести моментально потухли, когда многоуровневую систему безопасности пропороли насквозь полдюжины дронов с системой маскировки и взрывчаткой на борту. Две минуты на аварийную остановку реакторов после подрыва криосистемы, два часа на ликвидацию последствий взрыва, два дня на ремонты, разбирательства, усиление охраны всей энергосистемы республики в три раза, а также скорый и безжалостный суд над работниками ТЯЭС, недостаточно быстро среагировавшими на налет беспилотников-камикадзе.

Чтобы еще больше разбавить концентрацию находящихся в боевой готовности солдат и полицейских, враг направил нам угрозы совершения кровавых терактов в отдаленных от столицы городах. После организации дополнительных авиапатрулей и усиления местных роботизированных бригад у нас осталось совсем немного людей, машин и вычислительных мощностей, которые в случае опасности можно было бы быстро поставить под ружье.

И вот она, сама атака. Окутанная туманом провокаций и ложных вестей, продуманная на десять ходов вперед, с практически стопроцентными шансами на успех. Невероятно быстрая, как пресловутый остеомиелит, при котором многократно модифицированный боевой стрептококк, резистентный к любым антибиотикам, молниеносно съедает костную ткань в человеческом скелете. И, в конце концов, принять участие в отражении этой атаки предстояло и мне — одному из тех, кого наши мудрецы из числа стратегов и боевых интеллектуальных систем оставили в оперативном резерве.

***

В три часа ночи меня будит истошно вопящий в "хэлпере«зуммер, сопровождаемый расцветающими перед глазами красными и синими шестиугольниками боевого интерфейса. Пока инфернальная смесь из фламентамина и добутамина доставляется в кровоток, мощными пинками пробуждая ото сна ЦНС, сердце и мускулатуру, «хэлпер» быстро ставит мое тело на автопилот, выдавая ему команды на спрыгивание с койки, запрыгивание в серую боевую униформу и пробежку до оружейки. Я в то же время свободным от надзора за моторикой сознанием начинаю впитывать информацию о нападении террористов на один из Центров гражданского воспитания, совершенном две минуты назад. Тактический оверлей5, забрызганный цветными шестиугольниками иконок, обрастает оперативными данными об атаке.

«Третий Центр гражданского воспитания (далее 3-ЦГВ). Индустриальный район „Каракум“, 57.099515/52.909386. Атака неидентифицированной террористической группы (далее ТГ) в 03:11:05».

«Охрана 3-ЦГВ предположительно 61, СИВС6 выведена из строя в 03:11:49. Многочисленные попытки взлома АСО7».

«Прорыв ТГ через охраняемый периметр».

«Отрядам спецназначения „Идэн“, „Дитрих“ и „Айлин“ явиться на взлетную площадку, форма 9, вылет по готовности».

Временно разобщенное с моим сознанием тело рывками натягивает охлаждающий жилет, серый бронекостюм, активные наушники и шлем, точным движением разблокирует оружейный шкаф, хватает сумку с набором номер 9, «борьба с терроризмом в условиях города», и, лавируя между сослуживцами как слаломист меж флажков, бежит на взлетную площадку.

Интраокулярные линзы продолжают наполнять оверлей свежайшей информацией о теракте.

«По остаточным данным уничтоженной СИВС: 10 антропоморфных нападающих, количество людей среди них неизвестно».

«В 03:23:14 ТГ сообщила о захвате в заложники неназванного количества воспитанников 3-ЦГВ».

«Из ворот 3-ЦГВ выехало пять автобусов без опознавательных знаков, ТГ утверждает, что ее члены и заложники распределены по автобусам в неизвестных пропорциях».

«До сих пор неизвестны требования, наименование, а также национальная и/или корпоративная принадлежность ТГ».

«Отряд „Айлин“ вылетает в 3-ЦГВ с площадки № 2, зачистка территории. Дальнейшая информация на канале ХэлперНета HN:PLCSF:mk188-014».

«Отряды „Идэн“ и „Дитрих“ сопровождают автобусы на пяти бортах, вылет с площадок № 1, 3 и 4. Информация на каналах ХэлперНета HN:PLCSF:mk188-022 и HN:PLCSF:mk188-029 соответственно».

Я командую своему отряду переключиться на 022 канал. В ХэлперНете к нам присоединяются штабные офицеры и аналитики в комплекте с боевым ИИ, я делю отряд на два отделения и мы вылетаем на преследование угнанных из Центра автобусов.

***

Вертолет, легкий двухвинтовой A9M «Диана», несется на предельно малой высоте из удмуртской столицы — города Ижевска — на север, к месту совершения теракта.

Руки, ведомые подсознанием и сложными алгоритмами «хэлпера», заряжают автомат «Некомата», проверяют носимую электронику и меняют дермальные наклейки с боевыми стимуляторами. Голова, ведомая сознанием, погружена в сверхскоростной водоворот канала связи.

— Аспер онлайн.

Ага, а вот и двусторонняя связь со штабом. Майор Максим Аспер, мой командир, холодный как сверхпроводник и черствый как дешевый космический паек. Я, как обычно, составляю свое текстовое сообщение, проговаривая про себя начала слов, дублируя их бесшумным шевелением губ и упираясь взглядом в нужный вариант из предложенных «хэлпером» в тактическом оверлее.

— Аспер, на проводе Юрий Шадрин из «Идэна», я командую отделением на шестнадцатой «Диане». Поделитесь данными об автобусах. Мы уже знаем, в каком из них заложники?

— Пока что нет. Станция взвешивания на выезде из «Каракума» показала массу каждого автобуса в пределах 6130±39 кг. Мы пытались их прощупать доплеровским радаром дорожной службы и тепловизором с воздуха — безрезультатно, они хорошо экранированы.

В оверлее появляются раскрашенные снимки с тепловизора — пять одинаковых сине-голубых силуэтов с блеклыми оранжевыми пятнышками в области двигателей. Глаз сразу же цепляется за любопытную деталь — спутниковые антенны под шарообразными обтекателями.

— Записи с камер из ЦГВ ничего толкового не дали.

— Какие у них требования?

— Никаких. Угрожают заровнять заложников с особой жестокостью, если мы попробуем помешать их передвижению.

В высшей степени странно.

— Хорошо, какие у штаба будут приказы?

— Сопровождать на низкой высоте, избегать обнаружения и ожидать указаний. Действовать рационально и всегда помнить, что автобусы со всем содержимым не должны покинуть пределы Удмуртского государства.

***

Через пять километров езды по скоростному шоссе автобусы разделились, словно плотно сжатая ладонь распрямила свои длинные пальцы. Вертолет с моим отделением проследовал за автобусом прямиком на одну из громадных автоматизированных ферм, которые расцвечивали серо-зелеными кругами многие сотни гектаров в центральной части нашего государства. Мультиспектральная камера от «Дейтоны», расположенная на удачно оказавшемся рядом метеоаэростате, подтвердила наличие на одном из полей укрытого термоизоляцией вертолета, который отсутствовал на спутниковых снимках недельной давности.

В тактической сети звучит решающий приказ — устранить нападавших, обеспечить сохранность мозгов заложников. И, в качестве ободряющего хлопка по плечу от майора Аспера, фраза «в случае неудачи пойдете по дороге с двумя остановками, на трибунал и крематорий».

Вертолет, тихо хлопая винтами, подкрадывается к остановившемуся автобусу как койот к беспечному грызуну, и высаживает отделение на склоне холма, вершина которого упирается в стоянку для сельхозтехники. Автобус остановился наверху, до него от стоянки еще 200 метров. Снайпера с крупнокалиберной «Аретти» — на крышу станции техобслуживания. Пулемет — на фланг. Лучшего стрелка отделения Глена Альтерманна — вперед. Прячемся за припаркованными на стоянке тягачами и комбайнами, ждем удобного момента для начала операции.

Когда на оверлее внезапно угасают иконки беспроводных каналов связи и в наушники пробивается трескучий шум радиопомех, один из бойцов с непривычки осипшим голосом сообщает:

— Вайтаут8. Каналы забиты по всему диапазону, у них работает станция РЭБ9.

Чертыхнувшись и борясь с желанием сокращать слова до понятных молчащему ХэлперНету обрубков, я бросаю через плечо:

— Ретранслятор в воздух. По моей команде — «хэлперы» в автономный боевой, распознавание вооруженных двуногих. Действуем рационально, работаем быстро.

Дрон поднимается на два метра от земли, на уровень наших шлемов — теперь он будет дергать за ниточки узконаправленной лазерной связи, надежно работающей в условиях диких радиопомех.

Двери автобуса открываются и под немигающим взглядом наших прицелов и нашлемных камер на землю ступают они. Заложники. Жертвы нападения. Молодые граждане Удмуртского государства. Наша надежда и опора.

Те, кого еще полвека назад мы все называли детьми.

***

Представьте, что после периода ожесточенной политической борьбы и парочки сбрызнутых кровью госпереворотов вы встали во главе крохотного государства, бывшего когда-то частью самой большой в мире страны. В вашем распоряжении — клочок земли размерами 200×200 километров, на котором проживают 400 тысяч человек и у которого нет редкоземельных металлов, как у новых африканских континентальных держав, или запасов гелия-3, как у процветающих лунных колоний. Вас окружают соседи разной степени предрасположенности к насильственному захвату ваших земель и ресурсов. Представьте, что проблема выживания в такой ситуации стоит настолько же остро, как у человека, попавшего в бассейн с акулами-людоедами.

Вопрос выживания решается так. Провозгласите первое в мире государство, где рациональность возводится в ранг общенациональной идеи. Назовите свою политическую силу «Партией рационалов». Создайте культ работы на благо общества. Упраздните все, что отнимает у населения слишком много времени, которое можно потратить на упорный труд и развитие полезных навыков. Вышвырните в мусорное ведро институт семьи, воспитание детей их родителями, а также сомнения в выборе будущей профессии и сомнения в выборе фамилий вождей. Заставляйте родителей отдавать новорожденных в Центры гражданского воспитания, где они будут проходить обучение до того, как им исполнится 14 лет. О качественном воспитании граждан и их подготовке к будущей работе позаботится фотореалистичная виртуальная реальность, армия опытных педагогов, регулярные сеансы ТКМС10, хирургическая перепайка синаптической проводки и сложнейшие краниальные импланты, расширяющие границы восприятия сенсорного аппарата и многократно ускоряющие бег нервных импульсов. А генная терапия аккуратно вырежет из каждого молодого гражданина участки генокода, ответственные за лень, антисоциальное поведение, уязвимость к раку и склонность к пропаганде необоснованной ненависти по отношению к другим людям.

Когда доля населения, способного мыслить и действовать на недоступных обычному человеку скоростях, превысит 50%, экономический и социальный эффект от нововведений вас сильно впечатлит. На исходе XXII века Удмуртское государство в одиночку оказывает достойный отпор агрессорам в приграничных конфликтах, занимает строчки в первой десятке рейтингов стран с наивысшим уровнем жизни, обладает мощнейшим промышленным сектором, орбитальной артиллерией, рентабельным термоядом, сильными позициями на трансконтинентальном рынке продуктов питания и патентами, заставляющими громко скрежетать зубами «Локхид» и «Накамото Ньюросайенс».

У благоденствия есть своя цена. Некоторые деструктивные черты характера невозможно обнаружить при первичном секвенировании генома и они проявляются только в виртуальных симуляциях окружающего мира. Молодежь, проявившая неспособность к обучению или неправильную реакцию на виртуальный стимул, моментально отправляется на операционный стол для извлечения дорогостоящих имплантов, а затем — на полную деконструкцию и сбор всего организма заново, с новыми кирпичиками генетического кода, заменяющими дефектные. Получившийся зародыш, созревающий ускоренными темпами, проходит всю процедуру воспитания заново, по необходимости возвращаясь в машину для переконструирования генокода.

Зарубежные политики, мыслители и транснетовские журналисты по-разному относятся к процессу радикального выпалывания зловредного генетического кода, но слова «массовое детоубийство», «нарушения прав человека» и «разбомбить с орбиты безо всякой пощады» все еще звучат достаточно часто. И основной причиной, по которой маленькая Удмуртия до сих пор не превратилась в обугленную пустошь, изрытую кратерами на сто метров в глубину — это деньги, технологии, влияние на рынках и удовлетворение многочисленных инвесторов, которое приносят и приумножают наши искусственно взращенные трудоголики, силачи и гении. Ценнейший человеческий ресурс, который в свое распоряжение желают получить многие страны, корпорации, террористические группировки и прогрессивно мыслящие религиозные секты.

***

Как только первые заложники вышли из дверей автобуса, его окна приоткрылись и на дорогу рядом с детьми упали пухлые цилиндры дымовых гранат. Гранаты черные, с ярко-фиолетовым кружком, ясно видным в прицел. Этот дым рассеивает ИК-излучение, наша тепловизионная оптика здесь бессильна. Умно.

Дымовая завеса и скоростной вертолет террористов в сотне метров от автобуса. Если они до него добегут, прикрываясь дымом и детьми, у нас больше не будет возможности спасти заложников.

Нам нужно рискнуть и разобраться с похитителями в опаснейшем ближнем бою, практически вслепую.

Ждать больше нельзя. За ту секунду, пока гранаты летят к земле, я успеваю сформировать приказ на включение боевого режима наших «хэлперов» и отправить его на дрон-ретранслятор. Все, что происходит после этого, воспринимается урывками и откладывается в памяти сотнями искромсанных и разрезанных на мелкие куски видеофайлов.

Синхронными движениями мы бросаем свои дымовые гранаты с контактным взрывателем, вырываемся из укрытий и начинаем свой бешеный забег в сторону автобуса под прикрытием сизых облаков дыма.

Сбоку кто-то — я не узнаю, кто, дым блокирует сигналы ретранслятора и меток «свой-чужой» — на бегу вытаскивает из-за спины лом в метр длиной.

Прошло уже семь секунд. Быстрее! Пятнадцать секунд! Еще быстрее!

Глен первым видит два мутных силуэта в клубах дыма и «хэлпер» в доли секунды подсказывает его рукам, в кого нужно стрелять.

Я начинаю замедлять свой бег и тоже вижу контур взрослого и ребенка с приставленным к шее пистолетом-пулеметом. «Хэлпер» на ходу подкручивает в линзах контрастность изображения. Короткая очередь поперек высокого силуэта, тот начинает падать. Мои глаза бешено саккадируют и ищут новые цели.

Кто-то кричит «зомбаки!». Нас так иногда называют за всплывающую во время боя и управляемую «хэлпером» когнитивную отрешенность.

Через дым еле видны размытые белые вспышки. Коротко стучит пулемет.

Сзади, судя по звукам, кто-то уже начал курочить ломом автобус и отрывать от него обшивку из окталюминия. Через несколько мгновений внутри автобуса одновременно звучат глухие выстрелы из «Некоматы» и визжащая очередь чего-то калибром поменьше.

По вспышкам стреляет наш снайпер, автобус раскачивается при попадании, внутри него падает темная фигура, как манекен с отломленными ногами. Террориста возле переднего колеса автобуса срезает пулеметчик. В короткой ураганной перестрелке в клубах дыма гибнут еще два террориста, боец «Идэна» получает несколько пуль в упор и валится с ног, заложник — девочка лет десяти — ошеломленно смотрит на свое плечо, в котором зияет пулевое отверстие. Все это случается одновременно, и затем наступает тишина.

Две секунды тишины. Три секунды тишины.

Раздаются крики и детский плач, «хэлпер» возвращает мне контроль над моим собственным телом. С момента открытия дверей автобуса прошло меньше минуты.

И в тот самый момент, когда мы, оглядываясь, разбегаемся по 50-метровому периметру и начинаем прочесывать местность, меня щелкает по носу лазерный луч и в оверлее перед моими глазами появляется сообщение от неизвестного отправителя, пришедшее по нешифрованному каналу оптической связи:

«Хорошо вы нас постреляли, а? Я тебя знаю. Хочешь узнать, кто я и почему ты воюешь не на той стороне, м? Приходи в „Ганц“ и подключайся к сетке 819».

***

В тот день мое отделение накрыло автобус с шестью террористами, и после сличения количества заложников с количеством юных граждан, вывезенных из Центра, оставшиеся четыре автобуса моментально получили ПТУР11 с сопровождавших их вертолетов. Из горелой мешанины окталюминия с полимерами извлекли останки еще четверых нападавших, а также бочек с водой и другого барахла, которым террористы уравняли массу всех пяти автобусов, пытаясь сбить с толку полицейских аналитиков и консультировавший их ИИ.

Майор Аспер был доволен результатами нашего рискованного набега на автобус со стрельбой и дымами, и в традиционной сдержанной манере отблагодарил нас от имени полицейского генералитета.

Необратимых потерь у нас не было, а раненые быстро шли на поправку. Пока ни одна из известных террористических групп не сделала заявления в транснете, события того раннего утра освещались удмуртскими государственными СМИ как масштабная аттестация полицейских сил специального назначения. Теракт во внутренней документации был переквалифицирован в похищение с неизвестной целью, и к расследованию его причин быстро подключили разведку и их небольшую армию натасканных на траление транснета аналитиков.

Я долго раздумываю, как мне поступить с анонимным посланием, прилетевшем ко мне на кончике лазерного луча. Я обязан отрапортовать о его получении своему командиру, а лучше — прямиком в контрразведку. Но каждый раз, когда я начинаю проговаривать транснетовский адрес Максима Аспера, меня охватывает странное чувство, как будто мне смутно знаком стиль письма, в котором было написано послание.

Я прихожу к столичному ресторану «Ганц» через два дня после атаки на Центр гражданского воспитания. Внутри ресторана всегда царит полумрак и по поверхности стен растекаются трехмерные фрактальные узоры, среди которых можно легко замаскировать роту хорошо вооруженных людей или биодроидов. Я подыскиваю место на улице рядом с окнами, выполненными из радиопрозрачного пластика, тихонько ослабляю застежку кобуры с пистолетом и открываю в оверлее список доступных к подключению сетей.

Приватная беспроводная сеть с простым названием «819» отзывается на подключение мягкой синтетической мелодией и просит подождать второго абонента. Через несколько минут таинственный абонент появляется в покрытом серыми артефактами окошке оверлея — протоколы шифрования накладывают свои ограничения на качество и скорость обновления картинки.

Я узнаю этого человека даже сквозь пелену серых полос. С момента нашей последней встречи он явно похудел, осунулся, выдрал из височной кости гнездо для проводных подключений к «хэлперу», перестал брить жидкую бородку и обращать внимание на черные круги под глазами. Налицо все стандартные признаки не самого веселого существования по ту сторону удмуртской границы.

Со мной на связь вышел Саша Сингх — человек, который погиб три года назад.

***

Свой трудовой контракт с полицией Удмуртского государства я заключил сразу после окончания срока предыдущего контракта с вооруженными силами, автоматически заключенного со мной еще до достижения совершеннолетия. Спущенная с недосягаемых партийных небес программа рационального воспитания молодого поколения определила мое место в рядах «силовиков» и с самого рождения до 14-летнего возраста натаскивала меня на освоение военной науки и на будущую службу в органах правопорядка. Детерминизм при выборе жизненного пути, крайне необходимый обществу, отбивающемуся от регулярных посягательств на жизни граждан и квадратные километры пригодных для жизни территорий.

Саша Сингх — такая же, как и я, двухметровая гора мышц, усиленных метаэластином — после попадания на границу был определен вторым номером в расчет моего ПТРК12 «Ванцунг». Он постоянно отпускал шутки в адрес нашего ПТРК, называя его «паяной трубой, годной только кур и охотить», считая весьма остроумным сравнение вражеских боевых роботов с курицами из-за формы их ног.

Не переставал шутить он и в тот день, когда «курицы» начали методично ровнять нашу роту, быстро находя бреши в построениях и разламывая нашу оборону на мелкие части. Мы вдвоем с Сингхом сожгли двух роботов, отстреляв весь боезапас «Ванцунга», и кое-как смогли пополнить боекомплект, одновременно отстреливаясь от не в меру наглой пехоты и периодически ныряя в наспех возведенные укрытия во время непродолжительных артналетов.

Саша отключил свой «хэлпер» и остался прикрывать наше отступление, когда оборона была прорвана окончательно и бесповоротно. Нейроэлектрические выверты всех остальных «хэлперов» посчитали вполне рациональным разменять жизнь Сингха на шанс для успешной эвакуации всей роты, и я был вынужден бежать вместе с остатками подразделения, бессильно смотря, как где-то вдалеке позицию ПТРК начинают заливать артиллерийскими снарядами с лазерным наведением.

Другая рота «бронебойщиков» через неделю смогла закрепиться на оставленных позициях и в перерывах между стычками с врагом занялась поисками останков Саши Сингха. После того, как не была найдена ни одна крупица его ДНК, в боевом бюллетене полка появилась лаконичная запись «Александр Сингх, M3850034SA009011, 30.08.61, пропал без вести». А через год последнее словосочетание трансформировалось в «погиб при несении службы в зоне военного конфликта». От моего сослуживца остался только десяток фотографий и несколько незавершенных приватных записей в ХэлперНете, в которых Саша просит меня позаботиться о своем ребенке, если Сингха, по его выражению, «заберет безносая».

***

— Саша.

— Юрец, братан, какой же ты мо-ло-дец! Смотри-ка, какой забияка и беспощадный убиватель террористов, а все-таки откликнулся на мою мессагу!

— Так ты все-таки жив?

— «Там» меня не приняли. Говорят, пока слишком молод и красив.

Все тот же Сингх. Я пытаюсь, насколько это возможно, нагнать суровости в текст, формируемый на моем оверлее.

— Ты понимаешь, как все это выглядит со стороны? Полицейский ведет непринужденную беседу с — я бы побоялся тебя так называть, будь это сеть без шифрования — террористом и похитителем.

— Точно! — Сингх, похоже, чуть ли не ждал подобных обвинений в свой адрес, — и, поскольку мы с тобой давно знакомы, я надеюсь, что ты меня выслушаешь. Простишь заранее мою борзость, договорились?

— Если есть что сказать — говори.

— Да-да. Ты ведь знаешь, кого ты два дня назад спас возле с/х комплекса, м? Это ведь дети, Юра.

— Молодое поколение. Взятое в заложники твоими подельниками.

— О-о-о, мои уважаемые и уже необратимо мертвые подельники не просто хотели взять детей в заложники. Мы хотели их освободить. Ты знаешь от чего, да?

Пауза затягивается.

— Поделись.

— Ну как же так, Юрий, это записано в каждом учебном пособии, доступном в транснете, — Саша наиграно делает паузу, — «Редактирование и оптимизация генетического кода молодых граждан с целью минимизации непродуктивного и токсичного поведения в будущем». Обучил — не понравился результат — отправил живого человека в человекорубку — слепил из мяса новый эмбрион — вырастил — обучил — не понравился результат и далее по тексту.

— В основном это так. Только переформатирование генокода производится рационально. Гуманно и безболезненно.

Мне показалось, что Саша немного подпрыгнул в своем кресле.

— О как. Мы плавно подошли к тому, что рацики легко готовы признавать за собой детоубийство, если на него автогеном наварены слова «гуманный» и «безболезненный»!

— Для этого есть причина.

— Для этого не может быть ни одной причины, Юра. С каждым «переформатированием генокода» из нашего мира уходит ма-а-аленький человечек, которого ждет прожорливая Пустота и бесконечная Темнота. На его месте появляется другой человечек, но того нам уже не вернуть. Не дать ни единого шанса на то, чтобы он сполна напился жизнью.

— Причина — это выживание государства. Сложно будет «питать жизнью» наших граждан, если мы не сможем защищать их от угроз извне и изнутри.

— Старое как пирамиды «общее благо», да? «Либо сейчас умрут десять, либо завтра — тысяча», м? Тебе не приходило в голову, что общее благо, создаваемое на костях других людей, гроша ломаного не стоит? Не задумывался, каково это — быть среди той обреченной десятки?

Я впервые за время разговора торможу раскочегаренные «хэлпером» рефлексы и начинаю по второму и третьему разу обдумывать слова Сингха. А он тем временем продолжает говорить, нервно жестикулируя своими тонкими как гвозди пальцами:

— Юра, ты ведь тоже, этот, как в том старом фильме — «я жил, я умер, я воскрес», верно? Последний в очереди на достижение генетического совершенства, да? Многократно переписанный с никуда не годного черновика, м?

Я нехотя признаю, что однажды мое любопытство привело меня с этим вопросом к учебному персоналу Центра гражданского воспитания.

— Да.

— Тебе там случаем не сказали, сколько еще Юриков отправили под пресс, чтобы ты стал таким большим, сильным, быстрым и умным? Может, кто-то из них не хотел быть Юрой Шадриным? Может, кто-то хотел быть Володей? Или Хоакимом? Или Алексом?

Я вяло пытаюсь отбиваться, понимая, что моего сослуживца с его точки зрения сможет свернуть только бронированный дозер со взрывоустойчивым ковшом.

— Дешевая демагогия. Их желания во многом бы определялись генетикой. Моей генетикой.

— Может быть, но точно не во всем. Где гарантии, что им всем были нужны те же улучшения, что получил ты, м? Ингибиторы миостатина, ускоренный синтез АТФ, горы мускулов, синтетические сухожилия и суставы, рост под два метра, феноменальную скорость реакции? Может, другой Юра хотел создавать музыку на энцефалофоне, а не переворачивать грузовики одной рукой, а?

— Может, государству было виднее, чем мне следовало заниматься?

— А может, Раци-пати у руля государства лучше себя чувствует, когда рулит стадом безусловно покорных сверх-людей, у которых половину генома повырезали вместе с желанием бороться с государством за право на жизнь, м?

Этот разговор начал мне надоедать.

— Саша, у меня появилось два вопроса. Первый — причем здесь я?

— Я тебя вербую, это же так очевидно. Откажешься — обидишь меня и еще сотни тысяч рожденных и тут же многократно убитых детишек.

— Смело. И второй вопрос — причем здесь ты?

Вопрос был задан неслучайно — я обратил внимание на то, что Сингх так ни разу не упомянул свои незавершенные записи из ХэлперНета нашей роты, в которых он просит меня позаботиться о своем ребенке, прямо сейчас проходящем процесс воспитания в одном из ЦГВ.

— А я здесь при том, братиш, что спать не могу из-за такой несправедливости.

— Это единственный мотив?

— А лучше и быть не может.

— И у вас там большая организация?

— Не особо, но у нас хорошие связи за границей. И деньги водятся. Большие-пребольшие. И ты в финансовом плане точно не будешь обижен, ежели что.

И еще одна проверка.

— Может, лучше встретиться и обсудить все лично?

— Нет, Юран, не выйдет. Большие риски, сам понимаешь.

Ага. Любопытно. И эта скорость реакции на вопросы, даже с учетом той же самой краниальной машинерии, что есть и у меня...

— Я буду на связи, Саша. Мне нужно подумать над твоими словами.

***

Прокси13. Так называют агентов той силы, которая проиграла Партии Рационалов короткую войну за власть над Удмуртским государством. Ее последние представители, являющие собой (чудесный? чудовищный?) сплав искусственной плоти и машинного разума, бежали в другие страны, но так и не оставили надежды с триумфом вернуться в ижевский Дворец Солнца.

По информации, циркулирующей в аналитических отделах спецслужб, агенты-прокси иногда используются втемную, путем сложнейших манипуляций с архитектурой головного мозга, включающих в себя контролируемый рост раковых опухолей, прицельное стирание части воспоминаний, а также разделение одной человеческой личности на две с пробуждением второй по внешнему сигналу.

По той же информации, проигравшие Рационалам роботы постоянно ведут в Удмуртии политически мотивированную подрывную деятельность с помощью своих прокси, маскируя ее под «обычную» уголовщину и акты промышленного шпионажа.

То, что я сегодня увидел в диалоговом окне, прислонившись к стене ресторана «Ганц», натолкнуло меня на одну любопытную мысль. Вполне возможно, что за попыткой завербовать меня через Сашу Сингха или его виртуальный образ стоит кое-кто гораздо более могущественный, чем мой бывший сослуживец.

***

На Ижевск надвигался вечер. Закатное солнце обрамляло силуэты высоток, дендрариев и вакуумных труб высокоскоростного масс-драйвера14, представляющего собой уменьшенную копию 9-километрового рельсового ускорителя, построенного в Гималаях.

Я набрал номер Максима Аспера.

— Это Юрий. Найдется минут десять, чтобы поговорить о похищении из 3-ЦГВ?

— Добрый вечер. Только без тормозов и строго по делу.

— Обнаружили что-нибудь интересное при вскрытиях? Я читал предварительный отчет, но ничего особенного там не увидел.

У майора яростно забегали глаза, мгновенно перерабатывающие и проглатывающие огромные объемы текста.

— Кое-что интересное в самом деле нашли и пока еще не опубликовали. У всех нападавших сильно обожжены лобные доли головного мозга — наши ИИ предполагают, что это была целенаправленная попытка перепаять когнитивные процессы с помощью агрессивных химикатов или сильной радиации. Также у них в мозгах есть небольшие опухоли и следы длительной обработки тканей ультразвуком.

— Дайте-ка догадаюсь. Другая школа любителей трансцендентности? Попытки создания пост-людей с помощью грубой механики, физики и химии?

— Очень условно, но в целом верно.

Среди цветущих пышным цветом любителей конспирологии ходят предположения, что через конкуренцию двух способов расширения человеческих способностей — точной и деликатной электроники у нас и мясницкого воздействия механических стимулов у других — наш род пытается эволюционировать дальше, и для поддержания баланса одна сторона будет вынуждена что-то перенимать у другой. К примеру, похищая молодняк, используя для этого собственных пост-человеческих головорезов.

— Майор, а это правда, что дети... Что наше молодое поколение проходит через безвозвратное уничтожение при каждом переформатировании генома?

— Никто этого никогда не скрывал. Может, немного приукрашал. Лейтенант, ты и сам можешь посмотреть на то, как это происходит, если тебе это интересно.

— Я посмотрю. А это не кажется вам неправильным?

— Нет, не кажется. В окружении насколько сильных врагов у нас просто нет иного выбора, кроме как закладывать фундамент будущего через эффективное и рациональное управление нашим настоящим. Чтобы выжить, нам приходится много и усердно работать. Я процитировал известный тебе агитплакат, но все-таки он верен.

Я сделал паузу.

— То есть, получается, у нас нет другого выбора, кроме как жить в режиме «работай или умри»?

— Это лучше, чем принцип «уверуй или умри», который все еще имеет хождение в непросвещенных социумах. С одним из них мы даже граничим на юге и иногда перекидываемся снарядами.

На этот раз паузу сделал майор.

— А вот с принципом «умри или умри» враг вполне может прийти к нам в дом, если мы не будем защищать его острым штыком и крепким щитом. С принесением необходимых жертв, лейтенант. Думаю, в этом и состояла суть твоего вопроса.

— Да, майор. Спасибо.

Я некоторое время сижу неподвижно, а затем набираю в оверлее адрес контрразведки.

***

— Ух, давненько не виделись, Юрандий!

— Привет, Саша.

— Ты ведь знаешь, что нам всем нужно сделать, правда?

— Да, конечно. Уж теперь я точно знаю, что мне нужно сделать.

***

Я стою в грузовом лифте и последний раз охватываю взглядом молчаливых бойцов под командованием переделанного Саши Сингха, который, вопреки моим предположениям, так и не оказался графической симуляцией-обманкой или посмертным цифровым дампом его личности. Он стал кое-чем похуже.

Прокси. Отсутствующий взгляд и дерганые движения. Где-то далеко искусственный разум сейчас расписывает план действий этой группы на десять ходов вперед, просчитывая все возможные переменные и с нечеловеческой скоростью принимая решения даже там, где необходима чистая импровизация. Как в случае с атакой на 3-ЦГВ, когда враг повис на последней спасительной соломинке — возможности завербовать меня в свои ряды — и скачивал огромные массивы информации на автобус через спутниковый канал. Там были данные на всех бойцов моего отделения, но машинный разум выбрал именно меня.

Я дружелюбно улыбаюсь дюжине прокси, первым выхожу из лифта и тут же нажимаю кнопку закрытия дверей. Пока двери бесшумно съезжаются вместе, я забрасываю в лифт гранату с вольфрамовой осколочной рубашкой, гарантированно шинкующей в мелкий фарш все в радиусе 5 метров от эпицентра взрыва.

Я дал прокси информацию, которая позволила им выкрасть десятерых детей, но поддельные документы и деньги, которые позволят ему улететь на масс-драйвере в безопасную страну и жить там, не опасаясь, что за него жизненный выбор будет делать кто-то другой, я отдам только одному. Сыну Саши Сингха. Просьба моего покойного сослуживца — вполне себе повод один раз в жизни пойти против родного, жестокого, но настолько успешного и рационального государства.

Всех остальных детей найдет полиция по информации от анонимного источника службы контрразведки.

А я продолжу свою работу, зная, что, оказавшись на перепутье, я выбрал не первый, не второй, а третий путь.

Он оказался единственным, имеющим хоть какое-то обоснование.

Он оказался самым рациональным.

Примечания

[1] Остеомиелит — тяжелое инфекционное поражение костной ткани.

[2] ТЯЭС — термоядерная электростанция.

[3] Токамак — тороидальная камера с магнитными катушками, один из типов термоядерных реакторов.

[4] «Хэлпер» (от англ. helper) — многофункциональная сетевая биоэлектронная система связи и управления. Аппаратная часть «хэлпера» хирургически имплантирована в головной мозг каждого ее пользователя и обладает, помимо продвинутого нейроинтерфейса, возможностью временно перехватывать управление моторикой организма и многократно ускорять прохождение электрохимических импульсов в центральной нервной системе. Высокоскоростные беспроводные и проводные сети, подключаемые к системе «хэлпер», называются общим термином «ХэлперНет».

[5] Оверлей (от англ. overlay) — проецируемый «поверх» окружающей реальности элемент графического интерфейса дополненной реальности.

[6] СИВС — система видеослежения.

[7] АСО — автоматизированная система охраны.

[8] Вайтаут (от англ. white-out) — по аналогии с англ. black-out, полное подавление работы средств радиосвязи с «белым шумом» на большинстве используемых в радиосвязи частот.

[9] РЭБ — радиоэлектронная борьба.

[10] ТКМС — транскраниальная магнитная стимуляция.

[11] ПТУР — противотанковая управляемая ракета.

[12] ПТРК — противотанковый ракетный комплекс.

[13] Прокси (от англ. proxy) — агент, опосредованно используемый одной из сторон двустороннего конфликта. Ключевой элемент т. н. «proxy wars» или «войн чужими руками».

[14] Масс-драйвер (от англ. mass driver) — рельсотрон, выводящий в воздух грузовые и пассажирские летательные аппараты.